Джаханнам, или До встречи в Аду - Страница 97

Но Даниле Барову нет дела до его бизнеса. А за голову Халида он простит все.

Два дня назад, когда Данила появился в Кесареве, Руслана обдало ужасом. Он не был виноват в смерти дочери Милетича. Халид подставил его так же хладнокровно, как и сейчас. Руслан тогда сделал все, чтобы помочь Милетичу, но он вовсе не был уверен, что Данила не станет ему мстить. Он бы, на месте Данилы, – стал.

Сегодня, когда Данила шуганул своего майора, Руслан понял: в списке смертельных врагов нового владельца Кесаревского НПЗ он не состоит.

Даниле нужен Суриков. Нужен Рыдник. И нужен Халид. Достаточно предупредить Барова о теракте – и эти люди встретят Халида очередями в упор. И ему никогда не придется отвечать перед старейшинами. Кто ж виноват, что параноики из охраны Барова попросту расстреляли чеченцев?

Руслан открыл дверь джипа. Мила сидела сзади и обкусывала поломанные о спецназовца ноготки.

– Езжай домой. Я поговорю с Баровым и приеду.

Глаза Милы тревожно сверкнули.

– Я без тебя не поеду.

– Хорошо. Тогда жди в машине. И на этот раз никуда не бегай.

* * *

Было уже шесть часов вечера, когда заправленный ровно наполовину бензовоз остановился у ворот нефтебазы «Ручей». Нефтебаза располагалась в городе Озлонь; в советское время процветающий Озлонь был секретным городом, изобиловавшим черными «Волгами», красной икрой и почтовыми ящиками. Сейчас город отощал и вымер; население его, некогда собиравшее блоки наведения для ракет морского базирования, занималось собирательством и охотой. Город вечно мерз; денег, необходимых на закупку мазута, краевая администрация выделяла ровно половину, и чем меньше было денег, тем охотней их воровали. В закромах нефтебазы – единственного резервного источника топлива для Озлоньской ТЭЦ – находилось десять тысяч тонн мазута против необходимых двадцати тысяч.

Документы водителя не вызвали никаких вопросов у охранника. Он сделал необходимые пометки в путевом листе, и ворота на территорию базы поползли в сторону, пропуская десятитонную машину.

– До свалки и налево, – сказал охранник.

Возле свалки бензовоз, однако, свернул направо и вскоре остановился перед резервуаром-двухтысячником. Было уже темно: территория базы была совершенно пуста, и над кромкой резервуара горели яркие морозные звезды. Водитель заглушил мотор, вылез из машины и, не оглядываясь, пошел прочь.

* * *

Сергей Александрович Карневич, генеральный директор Кесаревского нефтеперерабатывающего завода, сидел на подоконнике в приемной и курил одну сигарету за другой. Руки его дрожали. Карневичу хотелось пить, но ему казалось, что если он попросит воды, то на него обратят внимание и выкинут в окно. А если он сам попытается наполнить стакан из гудящего аппарата с красным и синим носиком, установленного прямо в приемной, он непременно все разольет.

За раскрытой дверью его кабинета гудел пылесос, со стены свинчивали табличку с его именем.

Больше всего в происшедшем американца изумила собственная предательская реакция на физическое насилие. Он чувствовал себя не как мужик, который хочет дать сдачи. Он чувствовал себя как женщина, которую притиснули и попользовали у темного забора. И стоило признать, что за последние три дня его попользовали самые разные люди. Начиная с Артема Сурикова, который, как выяснилось, пользовал его уже два месяца.

Если перегнуться через подоконник, можно было заметить толпу у заводоуправления, но не чрезмерную, голов этак в двести. В толпе стоял человек с плакатиком «Москвичи – руки прочь от завода», и его снимала какая-то телекамера. Человек заметил Карневича и помахал рукой. Карневич узнал во владельце плаката пресс-секретаря Сурикова.

Карневич отвернулся от окна и увидел, что перед ним стоит Баров.

– Пошли, – сказал Баров, – покажешь мне завод.

Новый хозяин завода был все в том же кожаном пальто типа «Матрица», и за плечом его стояли два оливковых охранника. Баров дожевывал пирожок, и из правого, плохо двигающегося уголка рта на пол сыпались капустные крошки.

Когда они вышли в коридор, Карневич, к своему удивлению, увидел Касаева. Чеченец стоял под кадкой с обломанным фикусом и нервно курил. Под глазом его вздувался изрядный синяк.

– Нам надо поговорить, Данила, – негромко сказал Руслан. Данила остановился.

– Поехали со мной.

Руслан судорожным жестом вогнал бычок в землю и исподлобья уставился на Барова. Это настолько не походило на обычную повадку чеченца, что Карневич не поверил глазам своим. Этот человек, не колеблясь, бросился на полусумасшедшего спецназовца, – а тут молчал, как двоечник на экзамене.

– Поехали, – повторил Данила.

Руслан достал из пачки новую сигарету и вставил ее в рот фильтром наружу.

– Хорошо, – сказал Баров, – я вернусь, и мы поговорим.

Дверь уже захлопнулась за Баровым и его охранниками, а Руслан по-прежнему стоял возле кадки с фикусом и смотрел через стекло, как тают в темноте габариты баровского «Мерседеса». Он никогда не подозревал, что сдать брата будет труднее, чем выстрелить в него. Он никогда не подозревал, насколько он все-таки чеченец.

Руслан медленно щелкнул зажигалкой, попытался зажечь сигарету и чертыхнулся. В кармане зазвенел телефон: новый менеджер «Коралла» по связям с общественностью напоминал, что розыгрыш призов начнется в девять пятнадцать.

«Ты уверен, что Халид тебя предупредит? – спросил себя Руслан. – Он подставлял тебя не раз. Ну и что, что ты его брат? Он давно не думает, как чеченец. Он думает, как фанатик. У меня есть жена. У нас будет сын. Я должен дождаться Барова».