Джаханнам, или До встречи в Аду - Страница 177

177

– В поисках дурно пахнущих сенсаций вы облили грязью российские спецслужбы, – сказал начальник ЦОСа, – и весь российский народ. Думаю, что вас уволят.

Максимов тоже так думал. Но он надеялся, что это будет уже после штурма.

Спецвыпуски новостей на четвертом канале шли каждый час, и каждый час означал прямое включение. Желающих говорить по сути дела становилось все меньше, желающих говорить о доблести спецслужб – все больше, и Максимов со вздохом пускал этих людей в эфир, лишь бы не быть вынужденным говорить все, что они говорят, самому.

На этот раз Максимов добыл для эфира вице-губернатора Бородовиченко – пухловатого молодого человека, выбритого и пахшего одеколоном. Было очень жалко, что запах одеколона не передается по телевизору. Бородовиченко маялся перед телекамерой, переступая с ноги на ногу на глубоком снегу, яркий свет приборов делал его лицо более мужественным, и тонущая в темноте линия оцепления со вздернутой пушкой танка придавала Бородовиченко особенно нелепый вид.

– Скоро? – спросил Бородовиченко.

– Полторы минуты, – ответил Максимов.

Выпуск, шедший одновременно на все регионы России, уже начался. Сигнал с «тарелки» передавался в студию с заметной задержкой, и поэтому разговор должна была вести не ведущая выпуска, а сам Максимов. Он с тоской предчувствовал две минуты эфира с вице-губернатором.

За машиной с «тарелкой» вспыхнул свет фар, около оцепления затормозили военные джипы, и из первого выскочил высокий поджарый человек безо всяких знаков различия на белом с серым камуфляже.

Журналист внезапно шагнул к нему:

– Майор Яковенко? Я Максимов, четвертый канал. Может быть, вы дадите нам…

Яковенко оглянулся, и Максимов отступил назад. Он не должен был знать, но он знал, что именно этот человек со вчерашнего дня командует сводным отрядом спецназа ФСБ. И вот теперь у этого человека были глаза, как у трупа.

– Я не девка, чтобы давать, – отрезал майор.

– Внимание, – сказал голос в наушниках Максимова.

– Внимание, прямое включение через минуту, – повторил Максимов для Бородовиченко.

– Я дам вам интервью, – раздался за спиной корреспондента спокойный голос.

Максимов обернулся и увидел, к своему изумлению, начальника штаба Рыдника. Тот только что вылез из одной из подъехавших машин.

Максимов еще не успел ответить, а вице-губернатора как ветром сдуло из-под камеры. А через несколько секунд и отвечать было поздно, Москва включилась, камера заработала, и Максимов уже стоял с микрофоном, а справа от него, покамест не попадая в кадр, стоял Рыдник, и подбежавшая гримерша отчаянно махала по его лицу пуховкой. Внутри Максимова сработал автопилот.

Теперь Максимов знал, что его точно уволят. Но он также знал, что не сможет глядеть по утрам в зеркало, если не задаст тех вопросов, которые хочет задать.

– Я нахожусь в городе Кесареве, к которому в эти дни приковано внимание всего мира, – сказал журналист, – и рядом со мной – человек, от которого и зависит судьба города. Начальник штаба и глава УФСБ по краю Савелий Рыдник. Человек, который обычно отказывался от интервью.

Камера отъехала, гримерша нырнула в сторону, и Рыдник на экране встал бок о бок с корреспондентом.

– Савелий Михайлович, – спросил корреспондент, – как получилось, что террористы проникли в город в таком количестве?

– Им помогла ФСБ, – коротко ответил Рыдник.

– Вы хотите сказать, что ваши подчиненные…

– Не подчиненные. Я сам. Я сам санкционировал эту операцию. Какой чекист не хочет отличиться, предотвратив крупный теракт? Вот и я хотел предотвратить теракт. Правда, вышло немножко не по-моему.

Савелий Рыдник скрестил руки и улыбнулся в телекамеру. Он был абсолютно спокоен.

– Это правда, что после неудачного штурма Хасаев выдвинул новые требования?

– Требования старые: независимость Чечни. Угроза новая: он угрожает отравить город.

– Вы неоднократно заявляли, что это невозможно.

– Это возможно. На заводе находится три с половиной тысячи тонн сероводорода, который представляет собой чрезвычайно опасный яд.

– Готов ли Кремль выполнить условия Халида Хасаева?

– Хасаев никогда не верил, что Кремль пойдет на поводу у террористов. У него изначально была другая цель. Он планировал уничтожить город и обнародовать данные о причастности ФСБ к теракту. Он был намерен доказать, что все это устроил Кремль как повод для введения в стране чрезвычайного положения.

Генерал усмехнулся и продолжал.

– Я обращаюсь к тебе, Халид, – сказал он, – я уверен, что ты смотришь этот эфир. Все кончено. Ты можешь убить половину жителей этого города, но ты уже не можешь победить. Я признаю, что торговал вместе с тобой людьми. Я признаю, что ты использовал моих офицеров, чтобы получить документы и оружие. Я вынужден признать, что спровоцировал подготовку крупного теракта, потому что я хотел раскрыть его в последний момент и не знал, что это за теракт и какого масштаба. Я признаю, что мы санкционировали непродуманный штурм только для того, чтобы оставить в своей швейцарской фирме деньги, переведенные тебе заложником. Но тебе не удастся доказать, что ты действовал по указке Кремля. Твой план провалился. И если ты сейчас уничтожишь Кесарев, ты докажешь миру только одно, что чечены – нелюди. Я-то это знаю давно.

Рыдник отцепил микрофон и пошел прочь от камеры. Оператор растерянно замер.

– Снимай, снимай, как он уходит! – зашептал Максимов.

Рыдник подошел к «Лендкрузеру». Два его зама шарахнулись вбок, делая вид, что незнакомы с начальником. В глазах военных была откровенная паника. Майор Яковенко курил, опершись о капот джипа, и зрачки его были задернуты изнутри светонепроницаемыми шторками. Рыдник обернулся к Яковенко.

177