Джаханнам, или До встречи в Аду - Страница 146

146

– Я не стал уточнять. Очнулся, выбил багажник на светофоре и убежал.

– И что было потом?

– Ну ты представь. Девяносто третий год. Я – подполковник спецназа ГРУ. Куда я поехал, известно. С кем терка, известно. Документы их переписаны. Это надо либо придурком быть, чтобы меня по голове трубой бить, либо такие связи иметь, что сам Аллах от зависти лопнет. Мы обалдели, начали их устанавливать. Установили. Банда – пять человек. Основная специализация – отбирают на пристани иномарки, которые привозят матросы. А так как люди они резкие, то, вместо того, чтобы заплатить матросу копейку, как это делают славянские группировки, они его просто бьют стальной трубой по голове. Ну, чего-то там платят Халиду, поскольку их прадедушка пас овец у его прадедушки. Возбудили дело. Человек тридцать ограбленных матросов, из них восемь трупов. Стальная труба – вещь веская.

– И чем дело кончилось?

– А вот тут-то вмешался Халид. Дело развалилось. Все стали отказываться от показаний. И матросы, и вдовы. Жене моей звонили. Ребенка в школу спецназ стал возить. Получилось про одного меня дело: вот, мол, пятеро чехов дали по голове подполковнику спецназа. Я встретился с Халидом, говорю: «Прекрати, а то будет хуже». Тот сделал вид, что русский забыл.

– Суд был?

Травкин помолчал.

– Не было, – сказал он, – нашли их всех пятерых у старого порта. С переломанными позвоночниками. До сих пор помню: лежит самый младшенький у воды. Красивый такой мальчишечка. Высокий. Глаза голубые. Пальцами по песку скребет.

Некоторое время ехали молча.

– В этом проблема Халида, – сказал Травкин, – и всех чеченцев. Они не умели договариваться. Они любой компромисс воспринимали как занятие стратегической высоты для новой атаки.

– Рыдник уверен, что договорится, – проговорил Яковенко, – он уверен, что все это – разводка.

Машину тряхнуло на выбоине так, что Яковенко чуть не прикусил язык, а овчарка жалобно завыла.

– Это разводка, – сказал Травкин, – и я тебе скажу, Халид такой спец был по части разводок, что Рыдник перед ним мальчишка. Разводка на разводке сидит и разводкой погоняет. Уж если Халид что делал, так у него семь причин находилось это сделать, а правильной была восьмая. Но он был спец по части разводок, а не по части компромиссов, понимаешь? У него была одна проблема – он русских людьми не считал. А ты же не договариваешься с тем, кого ты не считаешь человеком? Ты же не договариваешься, к примеру, с собакой? Ты ее дрессируешь.

И в эту секунду далеко впереди, за сопками, заслонявшими от них город, по небу плеснуло красным заревом. Через несколько мгновений донесся глухой удар, джип тряхнуло почище, чем от колдобины.

Травкин затормозил и выскочил на дорогу.

Они были так далеко, что выстрелов не было слышно, но небо за сопками разгоралось все ярче, словно солнце поменяло ориентацию и решило выпрастываться из-под земли на юге. Яковенко впечатался лбом в покатую скулу «Крузера» и несколько мгновений не думал ни о чем. «Я должен был быть там, – стучала в голове одна-единственная мысль. – Я должен был быть со своей группой».

– Ну вот, – сказал Травкин, поглядев на часы. – Ты хотел узнать время «Ч»? Сейчас девятнадцать минут после полуночи.

Бойцы, выскочившие из второго джипа, глядели на небо и злобно, отчаянно матерились.

* * *

Данила Баров снова позвонил Стивену в восемь вечера. Биржа в Лондоне в этот момент еще не работала, Кесарев и Лондон находились как раз на двух половинках земного арбуза. Однако Стивен Уотерхэм заверил своего клиента, что необходимая сумма будет иметься на счетах холдинговых компаний Barex Ltd и Montoya pic не позже, чем через три часа. Уотерхэм начал было перечислять проданные им бумаги, но Данила прервал его:

– Неважно. Через три часа я пришлю реквизиты принимающей стороны.

Стивен помолчал несколько секунд, потом спросил:

– Данила, у тебя… другой голос. У тебя все нормально?

– У меня все замечательно, – сказал Баров, – здесь меня окружают милые люди, с которыми вполне можно разговаривать. Они даже не стали выбивать мне вторую половину зубов, когда поняли, что ты можешь не узнать мой голос.

Данила положил трубку и повернулся к Хасаеву. Чеченец, откинувшись на спинку кожаного кресла, играл концом зеленой повязки, и в никогда не улыбающихся глазах пряталось недоверие.

– Он не обманывает? – спросил Халид, обращаясь к Руслану. Видимо, владелец казино и метра государственной границы считался здесь самым опытным по финансовой части.

Руслан отрицательно покачал головой.

– Смотри, Данила, если ты хочешь кинуть, лучше бы тебе откусить язык и проглотить его, Говорят, так можно задохнуться. Легкая смерть, что ни говори.

– Я не обманываю, – сказал Баров.

– Тогда звони своему капитану.

* * *

В девять тридцать вечера яхта Amazon, стоявшая последние три дня на рейде, выбрала якорь и пошла к нефтеналивным терминалам, сопровождаемая двумя эсминцами Охотского флота. Один из эсминцев десять лет простоял у стенки; три года назад он горел, экипаж его был уполовинен, и с него давно украли всю, какую возможно, электронику. В результате максимальная скорость эсминца составляла пять узлов, и он хромал за красавицей-яхтой, как капитан Копейкин – за барышнями на Невском.

Для того, чтобы яхта стала у пирса, пришлось проламывать ледоколом лед. Терминал, отстоявший от восточной окраины завода на пять километров, был совершенно пуст: все, что могло плавать, уплыло за радиус действия ручных «Градов» еще три дня назад.

Зато на причале было полно телекамер; по требованию Хасаева они снимали, как на яхту в спешном порядке грузят воду, съестное, горючее; на верхушке яхты, над двумя радарами, развевался американский флаг. Халид Хасаев придумал неплохо: это было иностранное судно с иностранным капитаном, и если бы этот капитан увидел, что вместо топлива его «Амазонку» бункеруют десантниками, он бы, наверное, поднял крик, равно как и облепившие пирс журналисты.

146