Джаханнам, или До встречи в Аду - Страница 48

– Насчет Артема Ивановича я сомневаюсь, – сказал прокурор, – но я знаю, что фирма с тем же юридическим адресом, что и Кесаревский НПЗ, поставила флоту заведомо некачественный продукт. И сильно при этом нажилась.

– И какие у вас доказательства?

– Доказательства будут предъявлены в суде, – улыбнулся прокурор, – но вам, Ольга Николаевна, я могу сказать, что масло это стоит на рынке двести рублей литр. А флоту это масло впарили по девятьсот рублей. При этом ни «Алонсо», ни «Лада» не несли производственных издержек. «Лада» арендовала свои производственные площади у завода за сто рублей в месяц и при этом так замечательно устроилась, что завод еще оплачивал ей тепло и электроэнергию. В случае другой сделки, когда ООО «Алонсо» поставляло флоту уже не масло, а дизельное топливо, дизелька стоила на рынке три тысячи рублей тонна, а флот ее покупал по девятнадцать тысяч. По сумме обеих сделок прибыль господина Григорьева, числящегося генеральным директором обеих компаний, составила пятнадцать миллионов долларов. Одно это является достаточным, чтобы выделить в самостоятельное производство уголовное дело о налоговых злоупотреблениях на Кесаревском НПЗ.

Губернаторша, побледнев, уставилась на прокурора.

Пятнадцать миллионов долларов!

За весь прошлый год Величка Григорьев принес ей – наличкой – всего три миллиона. Маслоблок, утверждал он, продолжает быть нерентабельным.

– ООО «Лада», – продолжал между тем прокурор, – было зарегистрировано в 1996 году Лаврентьевым Артемием Ивановичем, 1932 года рождения, который проживал по адресу проспект Приморский, д.45, кв.1. Конечно, можно предположить, что Артем Суриков решил заняться благотворительностью в пользу пенсионеров и именно поэтому позволил Лаврентьеву арендовать за сто рублей в месяц установку стоимостью сорок миллионов. Однако я рискну предположить, что тут другая причина. Мы знаем, что в 2001 году фирма была продана трем офшорным компаниям, и мы непременно выясним, кто за ними стоит.

– Пятнадцать миллионов долларов, – задыхаясь, произнесла губернаторша.

– Пятнадцать миллионов. И смерть двадцати восьми подводников.

– Вы должны немедленно с этим разобраться! – вскрикнула губернаторша. – Вы должны немедленно найти этих негодяев!

* * *

Весь день уголовное дело по факту гибели подводной лодки шло первой новостью в местных теле– и радионовостях.

К вечеру новость просочилась в федеральные телепрограммы. И тогда же свой комментарий к происходящему журналистам ТКТ дал губернатор края, которого канал сопровождал на церемонию открытия нового консервного завода. Так как десять процентов компании принадлежали краевой администрации, губернатору выделили десять минут эфира.

– Мы не позволим замалчивать этот возмутительный факт, – сказал губернатор, – мы сделаем все, чтобы довести расследование до конца.

* * *

Артем Суриков услышал заявление губернатора по дороге из аэропорта. Он набрал телефон Рыдника, но тот был недоступен. По другому телефону ответил его охранник: Рыдник был в казино «Коралл».

Суриков велел ехать туда же.

Швейцар у входа все так же низко согнулся в поклоне перед Артемом, но вот с посетителями казино что-то случилось. Некоторые из тех, кто еще недавно лез обниматься, едва завидев могущественного владельца НПЗ, теперь делали вид, что поглощены игрой, иные, опустив голову, старались шмыгнуть мимо, а в глазах тех, что подходили выразить сочувствие, пряталось нестерпимое любопытство зрителей гладиаторских боев: «Ну как тебя, родимый? До смерти или еще подрыгаешься?»

Рыдника в казино не было – уже уехал. Зато далеко за столиками Артем заметил широкий форштевень Ольги Николаевны Бабец. Сегодня она была в черном и розовом. Суриков протолкался к ней, расталкивая публику.

– Нам надо поговорить, – сказал Суриков.

– Разумеется, Темочка, – расплылась в улыбке Ольга Николаевна, – разумеется. Вы ведь из Москвы? Как там ваши переговоры о ярусоловах?

Комната для переговоров нашлась на втором этаже. Суриков понимал, что она прослушивается, но ему было плевать. Он был зол, устал и взбешен после вчерашнего разговора с вице-премьером и восьмичасового перелета.

– Что это за история о всемерном содействии следствию? – спросил Суриков, едва они остались одни.

– Но, Темочка, погибли люди… как мать…

– Вы что, на стороне Андриенко? Вы думаете, я буду молчать? Эта фирма принадлежит вашему сыну, а я буду отвечать за то, что они напороли?

– Это не имеет значения, чья это фирма, – с достоинством возразила Ольга Николаевна, – прибыль «Лады» только по двум сделкам была пятнадцать миллионов долларов, а Григорьев за весь прошлый год отдал мне три! Знаете, что это значит? Да вы просто обманывали меня, Величка и вы! А я… господи, глупая я баба…

Ольга Николаевна всплеснула руками.

Лицо Сурикова потемнело от ярости.

Эта сука подарила кусок его завода своему сыну и посадила управлять им своего любовника. А теперь она еще хочет сделать его крайним по делу о гибели подлодки.

– Я с Григорьевым ни копейки не делил, – отчеканивая каждое слово, сказал Суриков. – Он ко мне приходил, просил сырье, я ему давал. Памятуя о ваших отношениях.

– А где же деньги?

– Спросите у Григорьева.

– А где Величка?

Суриков помолчал.

– Ольга Николаевна, знаете, что я вам скажу? Велимир Григорьев кинул и меня и вас, он клал денежку в карман, а когда запахло жареным, свалил. И дай бог, чтоб мы его больше никогда не увидели. Потому что тогда все косяки можно будет повесить на него.