Джаханнам, или До встречи в Аду - Страница 148

148

– Послушай, Халид, – заорал Плотников, – я тебе клянусь, на «Антарес» ничего не пришло. Баров лжет тебе! Он…

Халид бросил трубку.

– Десять минут до начала штурма, – сказал генерал Терентьев.

* * *

Оцепление оттеснило журналистов с пирса. Все они сбились на берегу, и объективы телекамер были повернуты к пятипалубной «Амазонке», как головы молящихся повернуты к Мекке. CNN вело репортаж в прямом эфире.

– Оцепление выстраивается так, чтобы пропустить к яхте автобусы, – говорила отчаянно замерзшая американка, – судя по всему, русские власти о чем-то договорились с захватчиками. Мы ждем развязки с минуты на минуту.

В двух метрах под площадью заводоуправления, там, где широкий коммуникационный ход разделялся на два узких, саперы «красной» группы обезвреживали взрывчатку.

* * *

Халид перезвонил через три минуты.

– Ты обдумал мое обещание, генерал?

– Послушай, Халид, деньги не пришли на счета «Антареса».

– Баров их перевел.

– Да ни хрена он не перевел!

– Я имею подтверждение.

– Слушай, какое твое подтверждение? Бумажка твое подтверждение? У вас кто-нибудь эти банковские подтверждения видел, кроме Барова? Хочешь, я тебе любое подтверждение нарисую?

– Баров перевел деньги.

– Да откуда ты знаешь, что его не кинули! А? Баров кого просил перевести деньги? Адвоката заморского? А ты уверен, что адвокат не перевел деньги себе в карман и сейчас сидит, ждет, пока ты Барова замочишь? А ты уверен, что адвокат не стукнул ихним спецслужбам? Тебе МИ-6 какое угодно подтверждение нарисует, лучше настоящего!

* * *

«Красная» группа пробилась из кабельного колодца в бомбоубежище и через полторы минуты оказалась в подвале заводоуправления. Она вышла на исходный рубеж быстрее расчетного времени, так как предполагалось, что бомбоубежище тоже может быть заминировано. Под потолком, параллельно обмотанным стекловатой трубам, тянулся старый асбестовый короб. Он выходил к молчащему вентилятору.

– Центральный, я «красный». На исходной, – доложил Ищеев по закрытому каналу связи.

Двое бойцов крепили детонирующий шнур к стальной двери. Два других выволокли на середину подвала оранжевые баллоны с «Белкой».

* * *

Руководитель операции Вячеслав Плотников продолжал говорить с Халидом Хасаевым.

– Если деньги не поступят на счет через пять минут, я устрою для ваших ментов практическое занятие по анатомии.

– Халид, я готов сделать все, но я клянусь тебе, клянусь: не приходило туда никаких двухсот миллионов.

– В таком случае переведи те деньги, которые есть на счете «Антареса».

Плотников постарался, чтобы голос его звучал как можно растерянней.

– Но там… там всего двенадцать миллионов долларов, – сказал Плотников.

– Всего двенадцать миллионов? Какая у тебя зарплата, генерал?

– Пять минут до штурма, – сказал генерал Терентьев.

* * *

Снайперы с заранее подготовленных позиций выцеливали в зеленоватом перекрестье прицела своих коллег и их наблюдателей наверху ректификационных колонн.

Чеченский снайпер, куривший сигарету, внезапно ее затушил и пропал из поля зрения лейтенанта Сомова. Казалось, он исчез совершенно: то ли уполз с позиции, то ли поменял ее, укрывшись за стальным бортиком и став недоступным для стороннего наблюдателя.

Бойцы, посланные капитаном Рошану, все не возвращались. Визуальное наблюдение выявило в районе факельной установки еще две укрепленные позиции боевиков. Рошану доложил в штаб, штаб велел ему действовать по обстановке.

Капитан принял решение. Он вызвал еще тройку бойцов, которые должны были пойти на зачистку маслоблока, и отправил их на позиции боевиков.

Оставалось четыре с половиной минуты до начала операции.

* * *

В штабе операции генералу Терентьеву доложили, что двое снайперов потеряли контакт с целью. Этого следовало ожидать. Потери при штурме будут неизбежны. И к тому же никто не сказал, что чеченские снайперы, даже оставшись в живых, тут же примутся уничтожать установки.

Три минуты до начала операции. «Красная» и «белая» группы на позиции. «Синяя» в автобусах, ждет выезда на площадь.

– Занимай, занимай его разговором, – отчаянно зашептал Терентьев Плотникову.

– Хорошо, Халид, я согласен. Как только ты отпустишь половину заложников, я переведу тебе двенадцать миллионов долларов.

* * *

БМП, которая должна была разнести ворота на нефтеналивной эстакаде, урчала в ночи, и желтый смешанный с песком снег тихо таял под ее выхлопом.

На второй проходной фыркала мощным движком ИМР-66, и техники проверяли «змея горыныча».

«Синяя» группа сидела в автобусах в полной готовности. Все в группе понимали: их послали не спасать заложников, а убивать террористов.

Четыре минуты до штурма.

* * *

Время, казалось, застыло для генерала Плотникова и сочилось медленными каплями, как мед, падающий с сот. Хасаев тихо рассмеялся в трубке в ответ на его предложение:

– Или ты переводишь мне свои деньги немедленно, или я режу ментов на лапшу.

Три минуты пятьдесят секунд до штурма.

– Отвлекай его, отвлекай, – прошептал Терентьев, – спроси его про что-нибудь вечное. Про рай спроси, про Аллаха спроси, что у них там вместо бога?

– У тебя на все ответ «зарежу», Халид. У тебя нет других ответов? Почему ты так любишь убивать русских?

– Потому что русские убили мою семью. Потому что те, кто выжил, жили как собаки. Ты не знаешь истории моего деда?

– Я наведу справки, – сказал Плотников.

– 22 июня 1941 года моему деду исполнилось восемнадцать лет. Он встретил свой день рождения в Брестской крепости. Спустя пять месяцев, когда немцы стояли под Москвой, он все еще был в Брестской крепости, и он делал зикр на крепостной стене вместе со своими товарищами, а немцы стреляли в них и не попадали. Потом он ушел из крепости и пристал к партизанам. Он пускал под откос поезда и взрывал колонны. Он стал начальником партизанского отряда, и в один прекрасный день с Большой земли сообщили, что ему присвоили звание Героя Советского Союза. На следующий день за ним прилетел самолет, чтобы отвезти его на Большую землю и вручить Звезду Героя, но, когда он прилетел, его ждал не почетный караул, а СМЕРШ, потому что товарищ Сталин издал свой приказ о депортации чеченцев. Если бы мой дед был в это время в горах, он остался бы там и воевал против русских, но он был в тылу немцев, и он попал в лагерь.

148